Рассказ

Хороший жанр – рассказ. Можно
писать немного и о чем угодно. Это по мне. Хочется писать. Но нет для этого
видимых ярких причин и событий. Не напишешь же, что вчера выпали огромные
сугробы пушистого, алмазами искрящего снега. И я с удовольствием в них ныряла, с
абсолютной легкостью разгребая ногами их высокую невесомость. И совершенно
бесполезно писать, что сегодня снег осел, превратившись в толстый непробиваемый
наст, и стало невыносимо холодно – за тридцать. Зато можно написать о том, что
вчера, придя ночевать в храм…
Вы вообще замечали, чем пахнет тюменский храм?
Совершенно по-особенному. Пахнет полами, которые моют два раза в день – просто
продырявленный уже должен быть линолеум, изъеденный и протертый до дыр, но он
почему-то держится стоически (я бывала в храмах Омска и Екатеринбурга, там – не
двухкомнатная квартира в большом доме, как у нас, а частные дома. И такой
стерильности, само собой, нет). Пахнет самым свежим и антисептичным из двух
самых свежих и антисептичных запахов – ароматической глиной. Она лежит в
узеньком шкафчике, в котором так же покоятся все прочие пуджарские прибабахи и
навороты. Глину каждый вечер и каждое утро достают пуджари для нанесения
тилаки, а в воскресенье неутомимая Преманджана омывает специальным составом из
этой глинки и розовой воды или наших самых красивых на свете Божеств или
Прабхупаду. Очень тонкий и умытый запах. Здесь так же все пропахло
благовониями, железной посудой, мешком с отрубями, мешком с мукой, полотенцами
кухонными и гамчхами для омовения, ажурными шторами и горой вязаных крючком
допотопных ковриков. Коврики давно должны уже развалиться, но пока стоически
живы, только слегка истончаются, и их каждое утро кто-нибудь раздает во время
службы преданным, привычным и быстрым жестом посылая в плавание по скользкому
полу… Пахнет двумя деревцами Туласи в нарядных малиновых юбочках (сейчас зима,
и они немного побаливают – редкие листья на осиротевших веточках), многочисленными
коробочками с одеждами Божеств и огромной волшебной шкатулкой с Их украшениями,
которая раскладывается веером…Мечта всех девчонок всех стран и народов – такая
коробочка с украшениями!!!... Но больше всего в нашем храме пахнет смехом и
голосами веселого пчелиного роя преданных, которые придут завтра, в дверях уже
крикнут или прошепчут или скажут «Харе Кришна», - и обязательно всем улыбнутся…

Ну, вот.
Придя ночевать в храм, я очень любила побыть наедине с Божествами, пока не пришла
моя напарница – дрожайшая, единственная такая в мире Людмилочка Сергеевна. Нитьянанда обязательно кривил в
знак приветствия какую-нибудь рожицу в соответствии с обстоятельствами моих дел
и души, чтобы их отзеркалить, Гауранга был неизменно всем доволен и излучал
неземные любовь и всепрощение. Под настроение я могла Им спеть, станцевать –
пока никто больше не видит и не слышит. И всегда нам становилось беспричинно
весело. Сейчас первая приходит Людмилочка Сергеевна, поэтому я, припозднившись,
сразу бреду в свою альмаматер – на кухню: греть молоко на йогурт и для вечерней
трапезы Божеств (немного куркумы в молочко – щепоточку), заводить квашню для
хлебушка…Начинаю умолять Радхарани, чтоб она помогла и все получилось.
Получается не всегда – уж как заслужу…И вот эта храмовая тишина, наше с
Людмилочкой Сергеевной изредка праджалпное (нередко случается так, что я неделю
ни с кем не разговариваю, а потом ей все новости – бабах! Ну, раз в неделю
можно ж…Она со мной тоже скромно делится. Я очень дорожу ее откровениями…),
потом моя джапа и ее позвякивание колокольчиком – поит и укладывает спать Божеств
в красивые кроватки с розовыми балдахинами…Я иногда подсматриваю, как
Людмилочка Сергеевна раздевает Божеств – торжественно и тщательно, и пялюсь на
нижние одежи Нитьянанды – вот бы однажды заполучить себе на запястье…

После
наступает мое любимое время суток, когда Людмилочка Сергеевна начинает творить
чудесные букеты из цветов. Никто из наших пуджари так, как она, не умеет их
составлять: изысканно, тонко, с необыкновенным вкусом! Подрезает кончики
веточек, отрезает ненужные листочки и как-то так все это великолепие группирует-рассаживает
по вазочкам, что получается умопомрачительно дивная композиция (если человек –
кандидат биологических наук, то это что-то значит!!!)…И я уже предвкушаю, как
завтра откроются занавесочки алтаря, и у преданных перехватит дух от
красоты…Теперь – второе действие, не менее грандиозное: мы выбираем в тон
цветам и подобающие лунному календарю
одежды Божествам. Людмилочка Сергеевна приносит несколько вариантов, и мы с ней
превращаемся в маленьких погруженных в архиважное дело, ничего вокруг не замечающих
пухлощеких пятилеток: «Давайте вот это…и синий есть, и золотой…а вот здесь тоже
есть, еще и вон…как все красиво!»…Дальше – больше: украшения в тон одеждам и
цветам. Ух! Можно рыться в горах пакетиков, прикидывать оттенки и фасоны,
качество бусины или стразика, оттенок перелива…Сегодня – бирюзовые одежды с
мягко-оранжевым орнаментом под ультрамариновые и желтые хризантемы, кошачья
бирюза глаз овальных бусин, морковный мелкий бисер, ультрамариновые стразики
корон и браслетиков, несколько пар нежно-бирюзовых сережек… Приноравливаем
украшение для короны в качестве броши – эксклюзив от нас, величайших модельеров…
Выбираем максимальное количество вариантов украшений –
завтра на Божествах Людмилочка Сергеевна уже сама будет смотреть, что как
сочетается, и выберет оптимальное…

Допиваю молоко после Божеств, съедаем маленькие кружочки бананов – пора набоковую…
Надо обязательно расстрелять у стенки ум, потому что в храме он особенно лютует по
ночам – не дает сомкнуть глаз. Я ставлю эту зверюгу к стене, беру обрез и
выпускаю очередь. Мой зверек превращается в жидкую слизистую массу,
стекает по стене и делает вид, что сворачивается клубочком: мол, не трогай –
угомонился. Но в 4 утра, когда сотовый орет пробудно-хеви-металлическое
«Нарисимхааааа!!!», просыпаюсь с десятью одновременно диалогами в голове,
самыми бессмысленными из всех, какие могут быть…снова сна нормального не было.
Я уже смирилась. Так всегда, когда сплю в храме, за редким счастливым
исключением…

Мы обе – солдатики Прабхупады. Людмилочка Сергеевна даже раньше встает, я могу еще
поваляться – есть грех, но сонно-куринно после не бродим, летаем. Моя напарница моет полы…А мне - все.
Можно сразу сбежать отсюда от страха, но нужно взять себя в руки и начать
готовить. Радхика, помоги, родненькая!!! Уже из принципа не ставлю с вечера на
батарею опару – вчера еще поднялась. Пахнет сегодня брагой. Накормлю преданных
пьяным хлебом, надеюсь, за добавкой в магазин не побегут…Зато в печи поднялся
хлебушек в три раза выше, чем обычно…Тушеная капуздка с морковочкой, рис со
специями, как учил Навин-Кришна – по-пловному, напиток с лимоном-мятой и
кусочки адыгейского сыра в водоросли в кляре, творожок с растаявшей за ночь с
дачи Преманджаны смородинкой, гора фруктов, йогурт (ура! Сегодня свернулся!
Тоже не каждый раз так бывает – какое счастье!) – сегодняшний завтрак…Настроение,
кажется, ровное, без перехлестов… Но кляр таки пересолила, капуздку –
переострила. Значит, еще клокочет где-то глубоко в подсознании недавняя моя личная
буря. Готовка в храме – лакмусовая бумажка, еще одно после Нитьянанды зеркало
моего душевного состояния. Чуть волна взбрыкнула – все, блюда будут об этом
рассказывать…Поэтому в периоды острых трудностей лучше не рисковать здесь
готовить…Чуть занервничал – или раджас кастрюль польется, шипя, на плиту, или
дверь шкафа тебе даст по лбу (и не раз!), или начнет греметь посуда, как бы ты
ее ни успокаивал, или нож резанет тебе палец (однажды мне даже в живот отскочил
– поцарапал). Моментальная реакция - отработка анартх и самскар - происходит на этой волшебной кухне. Мы с
Людмилочкой Сергеевной снова все успели: в 6.25 и она и я уже готовы угощать
Божеств…и снова звенит колокольчик, а я пытаюсь медитировать – представить,
довольны ли Божества прасадом…

Сейчас начнется все самое любимое. То, без чего преданные жить не могут – тоскуют и томятся…Сначала,
к 7-30, напряженно ждем первого звонка. Как правило, звонят или Костя или Нитай
Баладев. Когда озорно нарушающий каноны («надо делать так, как чувствуешь. У
каждого свой уровень» - и разрешает брать хлеб самим с подноса) и при этом
преданнейше служащий вайшнавам наш вечный Костя проходит на кухню – все. Нужно
брать себя в кулак. У меня внутри сразу что-то ежиково сворачивается –
клубочком защитным, остроигольчатым. Но Костя вдруг возьмет и скажет не как
всегда: «Таааак, напиток снова переслащен, молоко с утра нельзя», - а: «Хлеб
хороший – люблю с кислинкой», - или: «О! Моя любимая пшенная каша!», - и у тебя
просто груз с плеч. Утро удалось! Костя про кухню знает все до мелочей,
бесконечно наставляя и критикуя матадж. Последние часто сопротивляются, но
потом сдаются, потому что Костя всегда прав…Костя вообще все всегда знал. Когда
приходит огромный красавец Нитай Баладев, Людмилочка Сергеевна торжествующе на
меня смотрит: угадала снова! Потому что Нитай ни-ког-да не приходит без
пары-тройки огромных наливных яблочек, которые тут же Людмилочкой Сергеевной
кладутся на алтарь Божествам. Наверное, это ее любимый последний штрих к их
утреннему портрету. И как хороши все эти милые, неизменно повторяющиеся сценки!
Я, когда задумала писать этот рассказ, сразу сформулировала для себя, что, наверное,
вот этот приход Нитая и вот эта радость Людмилочки Сергеевны и моя за нее – и
есть счастье. Полное и долгое, и все это будет еще долго-долго…Я очень в это
верю…

Обычно до начала службы приходят еще один-два человека. Как правило, тихий и невесомый
Васушрештха – глава нашей ятры и иже с ним. Прочие уже опаздывают, но народу
наберется много, я даже почти не волнуюсь: в пятницу всегда хорошая
посещаемость. Съедят все…

Все. Священнодействие – приветствие Божеств - начинается. Людмилочка Сергеевна,
превратившаяся в древнегреческую жрицу (явно у нее был опыт служения в прошлых
жизнях – так она вдруг величественно начинает выглядеть) стучит три раза в
раковину, открывает шторки алтаря…Звучит волшебный голосок матаджи Ямуны,
поющей отрывок из Брахма-Самхиты, преданные падают в поклон, и – ах! Ну, как же
сегодня красиво! У меня екает везде – под ложечкой, в солнечном сплетении, в
пятках. В коленях подкашивается: бирюза одежд Божеств сливается с бирюзой
алтарного фона. Преманджана снова наколдовала что-то небесно-прекрасное из
невероятной красоты ткани. Как же это все оранжево-золотисто-бирюзово-небесно
играет!!! И замечаю маленькие людмилочкосергеевновские хитрости-игрульки:
бусики на рогах у коровок, хрусталь лотоса, нити золотых цепочек в руках у
Божеств…Нитьянанда не отрывает глаз от гандхарва Прадьюмнаджи, поющего славу
Прабхупаде и Божествам. Прадьюмна так задорно и одновременно тонко-блистательно
стучит в каратальчики, что хочется подпрыгивать. Но тюменские преданные по
утрам редко резвятся – сибиряки ж, сдержанный народ. Да и соседи снизу залютуют
– петь-то приходится в полсилы. Правда, не всегда получается, иногда стучатся
таки соседи...и приходится петь киртан полушепотом. Единственная досадная
неловкость наших утренних служб…Но сегодня никто не стучится. И на пике радости
«Харе Кришна…» поют по-очереди все прабуджи и – хором - матаджи…Экстатично…Ну,
как же хорошо!

Лекция…Не знаю, как в других храмах, но у нас лекторы – блестящие: изливающий на всех
вокруг прему, погружающий в атмосферу духовного мира интеллектуал Васушрештха;
умеющий подать Кришна-катху так, будто сам резвится с пастушками, удивляющийся
полноте каждой строчки писаний Деваванди; стратег и глубокий этик Девананда;
поющий пестрый ковер Вриндавана Нитай Баладев,
который уже, наверное, давно живет там, а не здесь, на самом деле;
сияющий и четко артикулирующий санскрит не по годам мудрый Прадьюмна;
душевнейший и остроумнейший Гахана; весельчак Лила Пуруша, наизусть знаюший
вайшнавскую философию…Очень у нас гьянистые и сердечные лекторы, никогда не
устану их слушать и восхищаться. Последний предпрасадный поклон – всегда
благодарность за нектар лекции…

А после прасада – самая веселая часть действа. Людмилочка Сергеевна с торжествующим
лицом кивает мне: вот видите – всё съели! Она знает, что я волнуюсь все равно,
и спешит меня ободрить. Пара прабуджиков обязательно делают комплименты
(особенно на это щедры Игорь Островский, Лила Пуруша, Анупам и моя особая
любовь - Антоша Калинин. Я коллекционирую его комплименты. Больше, чем он, ни
один прабху мне их не говорил. Но сегодня – о, горе! - Антоша решил начать
соблюдать аюрведу - половину блюд не ест. У меня траур). Я, само собой, все их
комплименты посылаю Гуруджи и Радхике…МОю посуду и чет там с расцветшей в
последнее время Оксаночкой Гижко мелем про «развести» или «разогнать» руками
тучи…как правильно? Ставящий посудку
Лила Пуруша, услышав «тучи» и «руками», вдохновенно поет всю фразу с
«разгонюююю» - и мы с Оксаной падаем со смеху. Потом дотошный Мурари Хари
одолевает меня с разговором о том, как должна выглядеть книга вайшнавской
поэзии, которую мы с ним скоро издадим…А я мою посуду! У меня не те чакры
включены, и я зову на помощь великого логика Севаништху, умеющего все разрулить
и расставить по полочкам…Периодически со «спасибо» над моей головой летают руки
с тарелками – расставляют посуду по полочкам…Все очень правильно хорошо…И вот такая милая суета, какие-то
очень нужные разговоры – всегда. Иногда даже преданные до полудня что-то
выясняют - по комнатам – жужжит наш милый пчелиный рой, идет заготовка великих
вайшнавских дел, ничего ведь толком не сделаешь без тщательного обсуждения и
проговаривания…

Держащие жесткие стандарты супруги Света с Лешей моют полы, пишут текст следующего стиха. Вечером полы помоют
следующие дежурные по храму…Дожидаюсь переодевания Людмилочки Сергеевны в
светское, сейчас утреннее счастье закончится – пойдем вдоль заснеженных елей,
труб, дорог, машин Московского тракта ловить газельку…И день сегодняшний
пройдет в абсолютно идеальном умонастроении. Какие б сюрпризы он не приподнес.
Ведь утро началось со Шримад Бхагаватам… А через неделю – снова наше счастливое
счастье, которое второй год случается в вечер-ночь с четверга на пятницу и в
пятницу ежеутренне…Наша Вайкунтха…